Луч ясный играет на светлых водах

Перевод И. Козлова

Луч ясный играет на светлых водах,
Но тма под сияньем и холод в волнах;
Младые ланиты румянцем горят,
Но черные думы дух юный мрачат.
Есть думы о прежнем; их яд роковой
Всю жизнь отравляет мертвящей тоской;
Ничто не утешит, ничто не страшит,
Не радует радость, печаль не крушит.
На срубленной ветке так вянет листок;
Напрасно в дубраве шумит ветерок
И красное солнце льет радостный свет, —
Листок зеленеет, а жизни в нем нет!

Как дорог мне…

Перевод А. Ибрагимова

Как дорог мне час умиранья дня,
Когда струится пламень по волнам
И, грудь воспоминаньями тесня,
Минувшее опять приходит к нам.
Тогда душа полна одной мечтой:
В навечном отрешенье от тревог
Хочу пойти тропинкой золотой,
Найти покоя светлый островок.

Если б Эрин к былому душою приник

Перевод А. Голембы

Если б Эрин к былому душою приник,
До предательства [239] трусов презренных,
Когда Молаки [240] свой золотой воротник
У захватчиков вырвал надменных.
В бой под стягом зеленым вели короли
Алых рыцарей в блеске багрянца, [241]
Прежде чем Изумруды Закатной Земли [242]
Увенчали главу чужеземца!
А теперь — предвечерней порой — рыболов
В ясных водах, где отмель Лох Нига [243] ,
Видит башен руины, остатки валов:
То былого раскрытая книга!
Горделивого сердца возвышенный сон,
Отсвет канувшей в море державы…
Так вот можно увидеть сквозь волны времен
Скорбный мир увядающей славы!

Эрин, о Эрин!

Перевод М. Алигер

Как яркий светильник, озаряющий сумрачный храм,
Сияющий издали людям в глухую ненастную ночь,
Горячее сердце стучит, не сдаваясь скорбям,
И дух победительный бедам осилить невмочь.
О Эрин, о Эрин, от пролитых слез не потух
За долгие ночи неволи твой неиссякающий дух.
Усталые нации гибли, но был твой восход молодым,
Твоя восходила заря, а другие клонились в закат.
Тяжелое облако рабства повисло над утром твоим,
Но яркие полдни свободы вокруг негасимо горят.
О Эрии, о Эрин, в тени миновали года,
И сгинули все гордецы, но твоя не бледнеет звезда.
Спит белая лилия, покуда на свете зима.
Дожди не остудят ее, не разбудят ветра.
Наступит весна, и она встрепенется сама,
Свобода согреет ее, и солнце шепнет ей: «Пора!»
О Эрин, о Эрин, зимы твоей кончился срок.
Надежды, осилившей зиму, наконец развернется цветок.

Молчит просторный тронный зал

Перевод А. Голембы

Молчит просторный тронный зал,
И двор порос травой:
В чертогах Тары [244] отзвучал
Дух музыки живой.
Так спит гордыня прежних дней,
Умчалась слава прочь, —
И арфы звук, что всех нежней,
Не оглашает ночь.
Напевы воинов и дам
В руинах не слышны, —
Но иногда витает там
Звук лопнувшей струны:
Как будто Вольность, не воспев,
Отпев свои права,
Спешит сказать, сквозь боль и гнев,
Что все еще жива!

Хоть в слезах я глядела на Эрин вдали

Перевод А. Голембы

[245]

Хоть в слезах я глядела на Эрин вдали,
Звуки арфы твоей в мою душу вошли,
А спешил ты в изгнанье мне душу пленить,
Чтоб родную Ирландию мне возвратить.
Мне б вернуться на берег скалистый морской,
Где тебя не настигнет чужак никакой;
Я прильнула бы к прядям желанных волос,
Что угрюмому ветру трепать довелось!
И не бойся, что локон — в ночной тишине —
Затрепещет подобно стозвучной струне:
Злобным саксам тех струн золотых не украсть,
Что сумели воспеть нашу гневную страсть!

Свободного барда презреньем не мучай

Перевод А. Голембы

[246]

Свободного барда презреньем не мучай,
Коль славит услады, отбросив свой меч:
Быть может, рожден он для участи лучшей
И пламень святой мог бы в сердце сберечь?
Струна, что провисла на лире поэта,
Когда б пробудились Отчизны сыны,
Могла б прозвенеть тетивой арбалета,
А песня любви — стать напевом войны!
Но слава Отчизны его увядает,
И сломлен ее несгибаемый дух,
И дети ее на руинах рыдают:
Измена и Смерть торжествуют вокруг!
Нам велено доблестных предков стыдиться,
Томись, и казнись, и во тьме умирай, —
Спасем же огонь, озаряющий лица,
Пока не погиб наш ограбленный край!
Пускай наслаждений полны его вежды,
Он жаждет избыть беспредельную боль, —
Оставь песнопевцу хоть проблеск надежды,
Во мраке скитаться ему не позволь!
Прости ему сладость любовных мелодий,
Лишь только б он сердце высоко держала
Не так ли Аристогитон и Гармодий [247]
Цветами увили отмщенья кинжал.
Пусть слава прошла и надежда увяла,
Жив Эрин в словах его гневных стихов;
И, пусть в них веселье порой ликовало,
Певец не забыл его бед и грехов!
Мила чужеземцу тоска наших жалоб,
Грянь, арфа — укором живым прозвучи,
Ведь робость презренная вас не сковала б,
Коль не были б сами себе палачи!
вернуться

239

До предательства… — то есть прежде, чем Ирландию предали.

вернуться

240

Молаки— как объясняет Мур, ирландский монарх X в.; после одной из схваток с датчанами взял в качестве трофея золотой воротник противника.

вернуться

241

В бой под стягом зеленым вели короли // Алых рыцарей в блеске багрянца. — Имеется в виду один из рыцарских орденов — орден Рыцарей красной ветви.

вернуться

242

Закатная Земля— Ирландия, поскольку она лежит на западе.

вернуться

243

Лох Лиг. — Мур поясняет, что, по народному преданию, Лох Ниг — это источник, который внезапно разлился однажды и затопил располагавшийся поблизости город.

вернуться

244

Тара— грандиозные руины на холме в шести милях к востоку от города Трима (область Мит в Ирландии); примерно до 560 г. здесь была резиденция ирландских королей, в дальнейшем Тара служила иногда местом пиров и собраний. В 980 г. возле Тары произошла битва, приведшая к освобождению области Мит от датчан; в 1798 г. Тара стала местом разгрома ирландских повстанцев английскими войсками.

вернуться

245

Хоть в слезах я взирала на Эрин вдали. — В 1537 году Генрих VIII издал указ, согласно которому ирландцам запрещалось носить национальные прически — особым образом пробривать голову лад ушами или же носить длинные локоны (так называемый Коулинс). Запрещалось также ношение усов (так называемый Кроммил). По этому поводу была сложена песня, в которой ирландская дева отдает предпочтение своему милому Кулину (то есть юноше с длинными локонами) перед всеми чужеземцами, под которыми подразумевались англичане, или перед ирландцами, носящими английские наряды. От этой песни до современников Мура дошла только мелодия, слова к которой написал вновь Томас Мур.

вернуться

246

Свободного барда презреньем не мучай. — К первой строфе Мур дал примечание, что слово «Ирландия» происходит от «ир» ( ирланд.«лук»).

вернуться

247

Аристогитон и Гармодий. — По преданию, перед убийством Писистрата, греческого тирана, его убийцы, Аристогитон и Гармодий, спрятали меч под миртовыми ветвями (Мур ссылается здесь на древнегреческого поэта Алкея).